История блога (2010-2016)

В декабре 2016-го написал – вместо этого – новое введение к блогу.

Метод диалогов для меня стал большим открытием. По-моему вещи самые глубокие объяснить иным способом невозможно. Удивительно, ведь Сократ открыл метод почти две с половиной тысячи лет назад – последовательного, чёткого, внимательного, честного диалога, – ведущегося не с целью унизить собеседника или запутать, а совместно с ним прийти к истине. Ещё удивительнее, этим методом до сих пор практически не пользуются ^[*1]: в ходу либо монолог-рассуждение – который слушателем/читателем воспринимается за "одно из мнений", на которое у него, безусловно, есть своё, лучшее мнение. Мнениями всё и заканчивается, к истине приближения нет. – Либо бестолковая полемика – где на одну кучу аргументов соперник набрасывает кучу своих, в аргументы внимательно никто не вникает, да и невозможно (слишком их много). Спор превращается в шоу, победителем оказывается тот, кто сумел произвести на публику впечатление.

Что выяснилось, идея ничего не стоит без того "народа", который способен её в себе нести – и отстаивать, "жить ею". А это, как оказывается, не те вовсе люди, которые готовы "под идею" сбежаться. Людей не хулю, дело не в людях, – в идее! Не всякая идея готова служить центром "сборки" народа, да и вообще, говоря по правде, "народ" создается иначе, по-другому, не из идеи...

Для сравнения: чтоб решить техническую задачу, достаточно понимания закономерности, "устройства", – а цель приспособления находится за пределами чертежа, она понятна сама собой (какому-то человеку "полезна", "выгодна"). Но вне технического приложения подобный технический подход не годится: решение – мираж, если оно не содержит "внутри себя" человеческой цели, – точнее говоря: не вмещает самого человека с его целями. Ты не объяснишь человеку решения – пока они, человек и решение, не образуют целое.

Решение не может быть изолированной, "умозрительной" идеей, – без своего носителя, – без того "народа", который носит цель внутри себя, внутри своего мышления, – более точно говоря, внутри своего языка, – носит как цель свою, "смысложизненную". Ты должен не просто предложить решение – но ты должен "собрать народ". Я не имею ввиду, что задача теоретическая дополняется задачей организационной, нет. "Собрать" – не в техническом и не в организационном смысле: – не создать, не придумать, не сконструировать, даже не просто привести в одно место. Собрать значит свести во-едино, возродить – помочь народу "себя вспомнить", – "себя истинного". – Прежде всего что: собрать рассеяные крупицы языка – в тот "высокий" язык, в котором смысложизненные цели возможны, – а возможны они внутри определённой "картины мира", она должна быть. Народ не то, что создается на пустом месте, по проекту, как машина. И картина мира не создается на пустом месте – она претерпевает переломы, но вырастает из прежней, – и вместе с народом.

Как народ ныне мы рассыпались, – а картины мира единой (вмещающей и технику, и человека, и его цели) нет. Неважно, первое ли следствие второго, или наоборот, – это два лика одного и того же. Впрочем, тут я забегаю далеко вперёд, уже в конец блога...

А тогда я искал "своего" читателя, – что значит искал язык: – на котором можно говорить, можно быть понятым, можно сказать нечто "имеющее смысл" для самого себя тоже. Раз то, что пишу, привлекает не моего читателя, – значит, делаю вывод, это не мой ещё язык. Заимствованный, очень привычный, чересчур привычный, – и совсем не тот, какой нужен.

Возвращаюсь назад – к своему поиску "языка" – который бы годился – для блога, для мысли, для общения, для самосборки – и, в итоге, для сборки народа. А как же, пишу-то зачем? Время провожу? Сборка народа – это конечная задача, она чётко высветилась. Споры с "Сутью времени" – и вокруг неё – подтвердили, – да, язык это точка сборки. Ведь среди того, что наговорил Кургинян в своих передачах, "проскальзывало" много верного – что и привлекало людей (что теперь говорит, не знаю, – ведь он же продолжает их вести, – давно не смотрю). Содержательную часть передач опускаю, об этом достаточно в блоге. Здесь хочу сказать о другом: о целом языка. Язык Кургиняна подходит, чтоб произвести впечатление (на кого-то, – другим он столь же претит), "заразить", – но не для последовательного мышления, за ним отсутствует целое картины мира ^[*4]. Сравните: художественное произведение, – стихи, картина, – в нем нельзя жить, и нет такой задачи. Художественному произведению позволяется быть абсурдным.

Да ведь это не упрёк Кургиняну! Таков вообще наш современный язык ^[*5], – рваный, эклектичный , "местного применения", в целом – абсурдный, – если только абсурд можно назвать "целым". :) Что сделал Кургинян, – мастерски подчеркнул этот абсурд. Своим отрицанием постмодерна – погрузил своих слушателей в постмодерн, что называется, по уши. И как бы доказал им – тем самым: выхода из абсурда нет, круг замкнулся, рыпаться даже не пытайтесь! Надо ли говорить, сколько разочарования он в души поселил!

...Я поймал себя на мысли, что мне нечем им возразить, – на ИХ языке мне возразить нечем. – Помню одно из заседаний "кружка". Слова многозначны, жонглируя их значениями можно "доказать" и опровергнуть что угодно! Просто-напросто ты ничто сказать не способен, донести до слушателя, – если слушатель при этом подставляет вместо твоих значений слов свои. – А как договориться до общих!? Ведь для этого снова-таки надо говорить – и иметь (с обеих сторон) желание договориться! Но твой слушатель совсем не пытается дознаться до смысла слов, вместо того он смакует фразы, их звучание, – он думает, что нужно высказываться эффектно, – напускать туману даже желательно, – ведь это усиливает эффект! – На всякое "мнение" есть "мнение" иное, – мнения множатся, кипят, сталкиваются, – вокруг них некоторое время можно топтаться, – но в итоге-то что?! Истина кому-то нужна?

Аналогичный вывод – из переписки с читателями: понимание, если случается, почти всегда ограничено весьма конкретными пределами – находящимися внутри зоны "очевидной" видимости: – "дважды два четыре". "Перспектива" вопрошания, глубина вдумывания, – очень короткая. Нить мысли где-то быстро обрывается, обрывок болтается, он явно виден, – но дискомфорта от того никто не ощущает!

Я бы сказал жёстче: "понимание" всё более становится для масс феноменом чуждым, потусторонним! Нет даже такого стремления – "понимать"! Оно вытесняется на периферию чисто профессиональных приложений... Сравните, чтобы сделать машину, надо понимать как она устроена, так ведь? А чтоб пользоваться ею – знать устройство не обязательно. Первые машины использовались как раз теми, кто устройство понимал: – аэропланы сами конструировали и своими руками строили. А с устройством автомобиля ещё в недавнее советское время был детально знаком всякий автолюбитель, сам же автомобиль и чинил. Кстати, характерная смена именования: "автолюбителя" на "автовладельца". Мы не стремимся понять, как устроен сотовый телефон, что там внутри происходит, какие-то радиоволны, – мы просто набираем на нём номер... Есть профессионалы, которые обязаны понимать устройство, этого достаточно. Ну ладно телефон, – но точно так же мы относимся к себе, к обществу, своему месту в нём, к "конечным смыслам", которые нами руководят! Как у Декарта, вспомним: – понимаю, задаюсь вопросами, сознаю через них себя – сознающего, – значит существую. Получается, по Декарту современный человек и не существует вовсе.

"Понимание" – презренный анахронизм! Что несомненно есть: мнение, отношение, чувство, эмоция, выкрик, хлопок, пинок под зад, – ладно, пусть есть ещё техническая схема, и бывает ещё "эффективная деятельность" (обычно коммерческая) – следующая шаблону, ведущему к некому полезному результату, к "успеху". И всё! Сам же человек при том болтается где-то внутри бутыли, наполненной до края жижей абсурда!

Понятия обретают силу в связке с другими понятиями, – в полном "простроенном" пространстве специального языка. В богословии, – точно так же, как во всякой предметной области науки (скажем, физики элементарных частиц), – ты должен относиться к "конструкции" в целом всерьёз, её изнутри чувствовать. Ты можешь находить в ней изъяны (так в науке рождаются открытия, а в богословии – ереси), но в целом – это почва, которой ты обязан "принадлежать". А если нет – тебе придется рано или поздно создавать иное полноценное пространство языка, – паразитировать на том долго не получится... Когда-то твои понятия непременно вывалятся из распоротого брюха "теории".

Я знаю, в реале бывает не так: "культура" заимствует сплошь и рядом именно отдельные слова, выдирая их из свойственного им контекста, насильно помещая их в контексты иные, – тем самым наделяя их иными смыслами. И из богословия тоже. Например, словом "бог" пользовался и Спиноза, и Эйнштейн, и даже Макс Планк. Но это же совсем не тот бог, которому кладут поклоны в церви! Этот бог не является личным, раз. Ну и достаточно... Это понятно. Но что произошло: одно богословие было отвергнуто, – другого взамен не создано, и вообще взамен ничего не создано, – но изъятое из богословия слово "бог" при том как-то странно осталось, неприкаянно... Бог Эйнштейна годится только для учёных, да и среди них только для немногих крайних фанатиков науки – кому, собственно, некогда думать о таких "пустяках", как предельные человеческие вопросы, – слишком увлечены наукой, это их "спасает". Что им до цели жизни – когда вот же, есть наука со своими целями! Всего-то надо – в неё погрузиться! Они тихо и фанатично строят ту самую эклектичную картину мира, в которой все мы бултыхаемся!